Дата рождения: 13.05.1913 г.
Место рождения: Читинская обл., Улетовский р-он, г. Чита
Место жительства: Читинская обл., Улетовский р-он, с. Черемхово
Место призыва: Улетовский РВК
Звание: сержант
Дата поступления на службу: 1943 г.
Демобилизация: 1945 г.
Место службы: 2-ой Белорусский фронт 4-я батарея 16-79, артминполк 32-ой смоленской кавалерийской дивизии.
Награды:
· Орден «Красной звезды»
· Медаль «За отвагу»
История героя:
Родился 13 мая 1913 г. в г. Чита. Детство его выпало на время гражданской войны, Забайкальем правил атаман Семенов. В стране был голод и разруха. Но, несмотря на это, в доме его отца, типографского рабочего, всегда собиралось много народа — местной интеллигенции, которая тянулась к ним, благодаря начитанности и широкому кругозору его родителей. Все это и послужило выбору профессии Виталия Михайловича. Он поступил в учительский техникум, который закончил 1931 году и получил назначение в Горекацанскую школу. Помимо ведения уроков, он исполнял обязанности заведующего школы. После были переводы в Доронинскую и Николаевскую школы. Днём он вел уроки, а вечером проводил ликбез взрослого населения. Виталий Михайлович был прекрасным рассказчиком, поэтому после основных занятий народ не спешил расходиться, слушали разные истории, которых он знал великое множество.
Когда началась война, Виталия Михайловича перевели в Тангинскую школу и выдали, как учителю, бронь, но в 1943 г. по его настойчивой просьбе он был призван на фронт. По дороге на фронт с ним произошел интересный случай. Он встретил бурята-чабана, который подарил ему использованную гильзу и сказал, что если гильза не затеряется, то он вернется живым. Виталий Михайлович сохранил эту гильзу, остался в живых, но получил ранение в мае 1945 года, не дойдя 20 км до Берлина.
Вначале Виталий Михайлович попал в учебку на ст. Малета, где прошел курсы минометчиков, а затем в звании сержанта был отправлен на передовую 2-го Белорусского фронта в корпус генерала Осляковского.
По дорогам войны прошел Белоруссию, Польшу, Восточную Пруссию. На обоз, с которым шел Виталий Михайлович, а это были и пехота, и артиллерия и минометчики, подошли сзади два фашистских танка, которые в считанные минуты раздавили повозки расстреляли людей. В живых осталось совсем немного. Получил ранение и Виталий Михайлович. После госпиталя он служил ещё в Польше в войсках НКВД в секретном отделе. За время войны был награжден двумя медалями: «За отвагу», орденом «Красной звезды».
После войны Виталий Михайлович работал во многих школах района. А последние 30 лет работал учителем русского языка и литературы, рисования и пения в Черемховской школе.
Это был высокообразованный человек. Он прекрасно знал русскую и зарубежную литературу, разбирался в живописи, любил классическую музыку. Все знания старался передать детям.
В школах района Виталий Михайлович проработал более 50 лет.
Из личных воспоминаний сержанта Тимофеева В.М.:
«Декабрь 1943 года. Лютые морозы сковали забайкальскую землю. Густой туман, смешанный с дымом, плотно окутал Читу, которую мы проезжаем из Дацана в составе маршевой полуроты ранним утром. Поезд идет на запад.
Я взглянул в промороженное окно вагона и почти ничего не увидел.
— Прощай, родной город! Прощай отчий дом! Доведется ли вновь пройти по твоим улицам!
Грустно. В тесном вагоне слышатся солдатские разговоры, изредка прерываемые хохотом и ядрёной перебранкой «шутки ради».
И после многих-многих дней следования по исковерканным войной дорогам. Я увидел, наконец, Смоленщину — унылый, опустошенный край земли русской.
— Проклятье вам, серые массы, сволочей под свастикой! Проклятье навеки! — часто выговаривал я при виде кирпичных россыпей и печных труб на месте наших городов и деревень.
-Да, вот он, апофеоз гитлеровских бредней под названием «Майн Кампф».
Второй белорусский фронт. В Валтыхове (деревня в Смоленской области) я назначен заряжающим в 4-ю батарею 16-79, артминполка 32 –ой смоленской кавалерийской дивизии. Её командир генерал Калюжный — симпатичный, образованный военачальник. Солдаты его уважают и, кажется, побаиваются.
— Ну, а ты откуда? — обращается он ко мне, обходя наши шеренги, выстроившиеся для смотра накануне Белорусской кампании.
— Из Читы!- рявкнул я, едва уловив на его полном лице одобрительную улыбку.
— Воевал?
— Успел немного!
Генерал обошёл шеренги, перебросившись словами со многими, кого-то ругнул за не побритую физиономию, прыгнул в «виллис» и, отбросив в сторону руку, крикнул:
«Огоньку, побольше огоньку! Удачи вам, хлопцы!»
А дальше? А дальше бои, переходы в 60-70 км за сутки с тяжелыми боями, после которых иногда в батарее оставалось полтора-два десятка живых из шестидесяти.
В должности наводчика или заряжающего я прохожу с боями Молодечно, Линду, Оршу, Борисов, участвую в форсировании Немана, прилагаю свою солдатскую руку и к победоносным баталиям на Гродненских полях.
Массированные бомбардировки немецкой авиации, обгорелые, искалеченные танки, орудия (немецкие и наши), вонючие трупы людей и коней, пленные немцы в серых куртках, пожары и пожарища — вот повседневная фронтовая обстановка, в которой приходилось жить, если так можно выразиться, в те, теперь уже далекие дни, нам, людям в бушлатах и шинелях.
Медаль «За отвагу» — моя первая награда за освобождение Молодечно. Песчаные равнины Польши, аккуратные домики под красными черепичными крышами Восточной Пруссии, где происходили жесточайшие бои в лесисто-болотистых местах (а там таких мест много, взять хотя бы географический район Мазурских озёр) не интересовали меня: не до них мне было. Мои первые друзья: рядовые Иван Курлюк, Колэник Титович Диденко, толстомордый весельчак Дружинин, Евгений Селиверстов; сержанты: Харьковский, Николай Гайнов; да 120-миллиметровый миномет и противотанковая пушка — «друзья стальные, без порока» — составляли все мои интересы, всю мою жизнь, предназначенную для исполнения святого долга советского солдата.
Хочу заметить, что мне приходилось быть и пушкарём, и минометчиком, в зависимости от обстоятельств, менявшихся в полку очень часто!
В местечке Пшитенбург (Померания), где я огнём из своего миномёта помогал соседней батарее прикрывать отход нашего обоза с боеприпасами, командование меня наградило второй медалью «За отвагу».
Я, вероятно, никогда не забуду того чрезвычайно опасного положения, в котором оказался я на сей раз: все орудия ушли на ровные огневые позиции, а я долго вызволял свой миномет, погрузившийся в землю от большого количества выстрелов.
Немецкие автоматчики, в белых маскхалатах, заметили это и дали по мне автоматную очередь, полы шинели моей были прострелены в двух местах. Два немца бежали ко мне, желая, наверное, захватить меня с орудием. Спасли меня Уразметов, Хаюлтов и Уразбаев, наши солдаты из взвода управления, открывшие огонь по немцам из крупнокалиберного пулемёта на повозке.
Снова ежедневные бои. Вскоре за участие в форсировании Одера я был награжден орденом «Красная звезда». Невольно припоминается ночной бой на плацдарме при Одере: связь наших командных пунктов с батареями была прервана ошалевшими от чувства обречённости фрицами (их было до сорока разрозненных батальонов). Они дрались отчаянно. По непонятным причинам наши батареи оказались очень отдаленными друг от друга, что до предела затрудняло ведение боя; положение казалось безнадёжным, особенно потому, что немцы, несомненно, хотели окружить наши огневые позиции; трассирующие пули и снаряды горящими полосками чётко обозначили кольцо вражеских сил, в центре, которого были наши расчёты. Но, одержимые какой-то подсознательной волей к исправлению создавшейся обстановки, мы не только вышли из окружения, но и перегруппировавшись с откуда-то появившимися пехотинцами, сумели крепко ударить по фрицам.
Конец апреля 1945 года. С сильно поврежденным правым коленным суставом я направлен в госпиталь. Лечение. Победа. Радость. Выздоровление. Служба в пограничных войсках и, наконец: возвращение домой.
Здравствуй, Забайкалье!
Здравствуй, родная Чита!
Виталий Михайлович умер в 1985 году.